Этюд в багровых тонах

Штрихи к портрету Семена Спивака

 – режиссера и человека

В психоаналитике существует такой прием – с помощью карандашей или мелков человек создает цветовые портреты окружающих. Кто-то выглядит на листе как розовый шар с голубыми и красными вкраплениями, другой становится черным прямоугольником, третий – серебристо-синим ромбом. Если бы я рисовала портрет режиссера Молодежного театра на Фонтанке Семена Спивака, то преимущество отдала двум тонам: багровому и лимонно-желтому. Вернее, багрового – цвета экспрессии, любви и бурной деятельности на картинке было бы гораздо больше. А лимонный – яркий как солнечный свет - клался бы основой для фигур и орнаментов. 

Штрих первый. Семен Спивак всегда появляется на поклонах вместе с актерами (за исключением тех редких дней, когда отсутствует в театре вообще). Зрителям нравятся шоу, которые продолжаются после спектаклей. Делает их режиссер Молодежного с большой изобретательностью и юмором. В одном «поклоне» Спивак танцевал рок-н-ролл как двадцатилетний мальчишка, в другом – перецеловал всех актеров и актрис поочередно, в третьем – запел во весь голос… Повторяется метр редко. Каждый спектакль Спивак, волнуясь, смотрит из-за кулис. И каждый раз – как впервые.

- Я считаю, что если создаю спектакль, то такой же его участник, как и все. Я же работаю, слежу за своим детищем – вот и выхожу в конце, получить порцию аплодисментов. По-моему, все законно. Коли зрители сильно хлопают – чё ж не выйти-то?! В конце концов мне приятно стоять на сцене вместе с  актерами, видеть их счастливые лица, разделять общую радость. У нас в театре люди очень близки друг другу духовно. Эта близость хорошо видна каждый вечер, после финала.

Штрих второй. Зрительный зал Молодежного театра на Фонтанке всегда полон. Выражение «яблоку негде упасть» полностью соответствует здешней обстановке. Люди сидят не только на своих местах, но и на ступеньках, вплотную друг к другу. А за место в центральном проходе, бывают, дерутся. Те, кто помнит театр до того, как его режиссером стал Спивак, утверждают: десять лет назад такие аншлаги случались в Молодежном редко. 

- Театр растет, развивается. Я пришел сюда в начале девяностых, а в то время все повально увлекались политикой, и людям было в общем-то не до искусства. В зале зияли пустые места. Мы поставили «Грозу» в 1993-м и зритель понял, что говорим с ним на вечные темы, а не какие-нибудь отвлеченные. Мы ставим спектакли про простые вещи: любовь, дом, семью, верность, жизнь и смерть. Это волнует каждого человека. В итоге зал стал заполняться, теперь билеты раскупают задолго до спектаклей.

Штрих третий. С «Грозой» в Молодежном вышел казус. Однажды школьники, сидящие в зале, начали хулиганить: топать ногами, громко разговаривать. Актеры подкараулили буйную молодежь в антракте и объяснили, как нормальные люди ведут себя в театре. В общем, навешали бузотерам как следует. Семен Спивак этот факт не отрицает.

- Да я сам чуть не навалял этим школьникам! Потому что нет ничего страшнее на свете для актера, чем культпоход. Учителя, правда, этого не понимают и активно продолжают тащить великовозрастных чад в театр. Через 50 спектаклей мне пришлось снять «Грозу» именно из-за этого. И теперь я стараюсь не ставить то, что проходят по школьной программе. А «Грозу» мне безумно жаль. Ведь мы подошли к самой сути пьесы, сняв наслоение трактовок и неточностей.

Штрих четвертый. В Молодежном все поют и играют: на гитарах, фортепиано, флейте, аккордеоне. Поэтому спектакли Семена Спивака напоминают мюзиклы. У каждого героя – своя «ария». Классика здесь мешается с рок-н-роллом, симфоническая музыка с модерном. Главный режиссер Молодежного считает, что слух и чувство ритма есть у каждого. Главное – во время заметить и не задушить эти таланты.

- На «Грозе» не работала радиорубка, то есть артисты исполняли все в живую. Это нигде не отмечено, но я ужасно горжусь таким фактом. А внутренняя музыкальность должна быть у каждого спектакля. Великий Бергман утверждал, что фильмы и спектакли нужно ставить почти как балет, даже если они трагические. Я следую этому принципу. Музыка – высшее искусство. Настоящий театр должен стремиться быть полностью музыкальным. Актеры у меня настолько расслабляются и кайфуют, что начинают петь. Любой человек, когда ему хорошо, не фальшивит.

Штрих пятый. После окончания института Семен Спивак работал в театре Ленинского комсомола, куда был приглашен маститым режиссером Геннадием Топорковым. К сожалению, последнего не стало в 48 лет. В театр пришел другой руководитель, и Спивак тут же уволился. А на следующий день был сосватан Владимировым в «Ленсовета», где отработал два года. Поставил спектакль с Еленой Соловей «Я - женщина». Был уволен тем же Владимировым. За талант.

- Он увольнял всех режиссеров, у которых что-то получалось. И я его за это не осуждаю. Владимиров хотел строить свой театр, я имел представление о своем. А двух театров в одном не бывает, как не может быть двух религий в одном культовом здании. Через какое-то время я был направлен Комитетом по культуре в драматический ансамбль при Ленконцерте, где мы сделали два прекрасных спектакля «Дорогая Елена Сергеевна» и «Танго». Посмотрев «Танго», Ефим Михайлович Падве (уходящий тогда из Молодежного) назвал меня своим приемником. С тех пор я здесь, почти 11 лет.

Штрих шестой. В этом году в театр пришло 14 молодых артистов (бывшие студенты курса Спивака). Обычно из выпуска берут одного-двух. В этом смысле Молодежный вполне оправдывает свое название. Хотя самому режиссеру оно не очень нравится. «Театр бывает или вообще театром или не бывает им. Возрастные категории здесь ни причем». У Спмвака – «театр вообще». Правда, название несколько раз пытались поменять, но зритель так  к нему привык, что решили оставить. Видимо, потому, что молодости свойственен безапелляционный оптимизм, у всех спектаклей Спивака (даже в драме «Дни Турбиных») неоспоримо светлый конец. Это - концепция режиссера.

- «Дни Турбиных» о том, что в любом времени можно остаться человеком. В этом смысле спектакль оптимистичен. Хочется верить в лучшее вместе с героями, хотя в такое сложное время это практически невозможно. Мне кажется, что Черная гвардия никогда не сможет победить Белую, также как зло не сможет победить добро.

Штрих седьмой. После премьеры «Турбиных» мнения критиков разделились. Одни называли спектакль удивительным, талантливым, сравнивали его с великой МХАТовской постановкой. Другие писали отрицательные рецензии, обливая Спивака грязью. Они считали, что в спектакле про трагическое время слишком много чистоты, света, музыки, любви… Сначала по этому поводу режиссер Молодежного здорово переживал, потом успокоился и стал смотреть на вещи более философски.

- Есть такая восточная пословица «По любому поводу не радуйся, не печалься, а понимай». Я отношусь с пониманием ко всем выпадам критиков в мой адрес. Ведь если выходит статья с содержанием «Все что сделано вами – глупо», тот вслед за ней обязательно кто-нибудь напишет о моем спектакле «Это прекрасно!». Мы воспринимаем хорошее через плохое, такова диалектика жизни. Если б не было грусти – не было бы радости, если б не было болезни, мы не понимали бы, что такое здоровье. Критика для меня – неотъемлемая часть похвальбы. Если ругают, значит любят. Чем больше ругают, тем больше любят. Я и сам такой. Самые жесткие замечания делаю на репетициях своим любимцам. Только тем, в которых я верю, от которых жду чуда.

Штрих восьмой. Верит и ждет чуда режиссер ото всех «своих». И если бы ему предложили выбрать из труппы самого-самого, он бы, наверняка, растерялся. Потому что примой и звездой в Молодежном театре на Фонтанке является каждый. Это непостижимо, но совершенно точно. Здесь не бывает так, что спектакль «держит» кто-то один. Все постановки Спивака – командные. А команда в Молодежном большая и дружная.

- Я считаю унизительной ситуацию, когда одной звезде подыгрывают все остальные. Да и как определить степень таланта человека? Я же не господь Бог, чтобы это решать. Задача режиссера иная - раскрыть перед зрителями глубину каждого героя. Поэтому я стараюсь уделять всем моим актерам одинаковое внимание и время. Не всегда успеваю, конечно.

Штрих девятый. Личная жизнь режиссера театра на Фонтанке… сложилась. В богемной среде это большая редкость. У Семена Спивака  замечательная жена и взрослая дочь Эмилия, фото которой не покидает стол в его рабочем кабинете. Эмилия пошла по стопам отца -  учится на первом курсе театрального. Имея крепкий уютный дом, в своем театре Спивак сумел создать такую же семейную атмосферу. Что тоже – большая редкость в театральном коллективе.

- Возможно, дело в том, что другими театрами руководят не совсем взрослые люди. У человека в жизни должно произойти три глобальных события: рождение, смерть и взросление. Многие люди до старости остаются инфантильными. Взрослый от невзрослого отличается тем, что невзрослый берет энергию, а взрослый отдает. Может быть, во главе большинства наших театров стоят инфантильные режиссеры, не способные стать для актеров отцами. В моей жизни лет семь назад произошла метаморфоза - повзрослел. И теперь я чаще отдаю, чем беру (хотя процесса в чистом виде не существует). С человеком должно быть приятно общаться, а это происходит лишь в том случае, если он дает силу. Этот же принцип распространяется на семью, творчество, бизнес, политику.

Штрих десятый. Однажды Спивак сказал, что для него вдохновение – синоним безумия.  Наверное, это действительно так. На репетициях в Молодежном театре теряется ощущение реальности. И актеры, и режиссер, и все присутствующие проваливаются в какой-то вневременной вакуум, где возможны самые невероятные вещи.  Сквозь маску романтического героя иногда проглядывает хитрое коварство, а злой гений вдруг начинает хохотать заливисто и звонко – как наивный школьник на переменке. От этого парадокса невозможно оторваться часами. С лиц актеров стираются краски, но картина не остается размытой: через несколько минут на ней проступают новые тона. Этот процесс раскрашивания характеров так же непредсказуем и бесконечен, как сама жизнь.

Из досье «МК» в Питере»

Семен Яковлевич Спивак. Родился 14 июня 1950 года.

В 1074 году окончил Ленинградский инженерно-экономический институт.

В 1979 окончил ЛГИТМиК (факультет драматического искусства), режиссерский курс М.Л. Рехельса и И.Р. Штокбанта.

В 1980-1984 годах работал режиссером Ленинградского театра им. Ленинского Комсомола.

В 1984-1986 годах – режиссер-постановщик Ленинградского театра им. Ленсовета.

В 1986-1989 годах – художественный руководитель Театра-студии «Молодой театр» при Ленконцерте.

С 1989 года – главный режиссер Ленинградского государственного Молодежного театра.

С 1992 года – художественный руководитель Санкт-Петербургского государственного Молодежного театра н Фонтанке.

В 1994 году Семену Спиваку присвоено звание заслуженного деятеля искусства РФ.

Вам телеграмма!

«Ветрогонов, да тише ты! В антракте поностальгируешь!» - толкнули в бок моего соседа. Бенефис Семена Спивака был разгаре. За час до его начала на улице играл духовой оркестр. По аллее, ведущей к театру, чинно прогуливались пары. Атмосфера «Дней Турбиных» царила в тот день в Измайловском саду. На сцене же шесть героинь спектакля «Маркиза де Сад» кружили в неистовом любовном танце. Они ждали своего кумира и повелителя, рассказывали, какой удивительный это человек.

Загадочный Ветрогонов на последнем ряду тем временем шепотом продолжал свой монолог: «Неужели не помните? Ну мы еще тогда всем курсом в колхозе были, на картошке... Остались с Сенькой на кухне дежурить, и тут - бац, «Телеграмма» Володина в руки попалась».

«Вам телеграмма!» - музыка над сценой вдруг оборвалась. «Маленький человек» с чиновничьим портфелем семидесятых годов стоял перед зрителями. Взяв казенный листок, он гордо выпрямился. Поправил очки, потом прочел телеграмму еще раз. В этом образе режиссер молодежного смотрелся совершенно естественно и жизненно.

...Семен Спивак играл «Телеграмму» двадцать лет назад, когда выпускался из ЛГИТМиКа. На бенефисе решил повторить кусочек студенческой работы. Но повторения не получилось. Его однокурсник Владимир Ветрогонов признался, что герой Спивака теперь выглядел совершенно иначе - куда-то ушло невыразимое одиночество. А еще рассказал, как придумывал этот отрывок вдвоем со Спиваком, ночью, у колхозной печки. Весь курс постепенно включился в спектакль: телеграмма поползла над сценой на проволоке, каждый день придумывались новые интересные детали.

В одном из своих интервью Спивак признался, что попал в театр, спасаясь от одиночества, которое отчетливо чувствовал в детстве. На Украине, в тихих Черновцах маленького Сеню определили в изостудию. Каждый раз, отправляясь на занятия, он проходил мимо зала, где репетировал пионерский драмкружок. «Меня тянуло туда просто потому, что они были все вместе». В итоге он приехал в Ленинград и поступил в театральный, где нашел кучу друзей и единомышленников.

С каждым годом друзей становилось все больше. На бенефисе в Молодежном были только «свои», а зал с трудом вместил желающих поздравить режиссера с пятидесятилетием. Ему пели дифирамбы однокурсники и друзья юности, «Фарсы», «Балтийский дом», «Ленсовета», «лицедеи» во главе с Анваром Либабовым, делегация из московского театра имени Станиславского (там Спивак успел поставить два спектакля). За кулисами режиссера облобызал глава комитета по культуре Владимир Яковлев. А общественный благотворительный актерский фонд имени Симонова буквально завалил Семена Яковлевича цветами (букетов было около пятидесяти). Завершился бенефис ночным фейерверком в честь юбиляра.

«Вам телеграмма», - под занавес снова объявили ведущие и начали зачитывать поступившие в Молодежный театр на Фонтанке поздравления. Их было так много, что публика даже утомилась слушать. Заключительным аккордом шоу стала тележка, на которой сидела вся труппа Молодежного. Оглобли под общий хохот вручили Спиваку. Значит, телеграмма, посланная режиссером самому себе из далекой юности, благополучно дошла до адресата. И одиночество, с которым так долго боролся режиссер, кончилось.