В Огороде — бузина, а в Питере — «Взломщик-2»

Режиссер Валерий Огородников решил снимать

 2 серию культового «Взломщика»

— Почему вы не снимаете «мыльные оперы»? Это ведь прибыльно! — нагло ворвалась я в уютный творческий мир режиссера Валерия Огородникова. Тот не растерялся:

— Это другая профессия. Вот недавно — очередной сериал предложили. Там уже были выбраны актеры, все написано, бери да снимай! Но мне не понравился герой — Константин Хабенский. И я поставил условие, чтоб в первой серии его убили. Ну или в космос запустили. Очень хорошая сцена! Человека запускают в космос, отказывают двигатели и ракета улетает с орбиты. И мы передаем репортажи, пока Костин персонаж не исчезает. А они: мы не можем, у него рейтинг. Есть у меня и другой способ отказа: контракт миллион долларов! Пусть дадут деньги, и я сниму, отказавшись  авторских прав…

— Никто не согласился пока?

— Копят.

…Сегодня Валерий Огородников монтирует свою «военную»  картину «Красное небо. Черный снег» и собирается воплотить в жизнь давнюю мечту: создать «Взломцик-2». Со времен выхода «Взломщика-1» прошло 15 лет, а неформалы всех времен и народов до сих пор смотрят его взахлеб. Не только потому, что там много музыки и культовых персонажей. Просто это наша история, зафиксированная на цветной киноплетке.

— Почему появилась идея снять «Взломщик»? Все, наконец, разрешили?

— Это не связано с тем, что стало все можно. «Взломщик» пошел в 1987 году. А перестройка случилась?… По-моему, и сейчас не все можно. Фильм полгода полежал на полке, его запретили. Однажды я дал интервью австрийцам. По Инетернету. Там был вопрос, связанный с «запретом какой-то моей картины». Но они назвали «Незнакомку». А с «Незнакомкой» — совсем другая история. После смерти режиссера Динары Асановой я получил предложение доснять фильм. И если бы не осиротевший вид киногруппы Асановой, и, главное, не уговоры Юры Клепикова (любимого мною автора «Начала», «Восхождения», «Пацанов») я бы, наверное, не согласился! Мы с Юрой придумали фильм-«мемориал» и даже начали снимать. Процесс остановили на самом высшем уровне. Ермаш запретил. Тогда мне казалось — это неправильно, несправедливо, подавление личности... А сейчас думаю: все верно. Потому что не сможет режиссер (даже самый талантливый) продолжить чужую картину. У него все по-другому выйдет. Фильм Динары Асановой могла доделать только Динара Асанова.

— Выходит, первую картину вы потеряли?

— Это не первая моя картина, а последняя, незаконченная — Асановой. Зато в результате передо мной освободилось мощное энергетическое пространство. Я стал «изгоем» в глазах чиновников. И комплекс вины в них, как ни странно, породил, который привел к тому, что мне стали предлагать массу сценариев. Я читал огромное, невозможное количество. И великая Светлана Пономаренко (мой редактор, а на студии «Ленфильм» — еще с «Полосатого рейса») откопала «Взломщика» и сказала: «Бери вот это! С Валерой Приемыховым подружишься, вы из провинции оба…». Мы так и не подружились. Потому что я переписал сценарий полностью. Он был жутко плохим.

— Что вас не устроило?

— Уровень откровения персонажей. Картина ведь не про рок, а про человеческую судьбу. Про заброшенность, про одиночество. Всех — начиная от мальчика и кончая подружкой отца. Уж не говоря о Косте… И я понимаю рок-среду, которая забухтела по поводу того, что я что-то не снял. Мол, не так, не про всех, «мы не такие»! Боже мой, а какие?! Я две недели провалялся в нервной клинике после съемок. Стакан бормотухи, наркота и не спать! Кинчев долго удивлялся, что я не курю: «Как так, ты ж наш!» После, со «Взломщиком» я объездил полмира, и смотреть его приходили местные неформалы. Набивались в зал, а потом тащили меня в подвалы, где предлагали все. А я не курю, не колюсь, пью мало… Я получил приглашения на все возможные фестивали. И кучу призов.

— Как вы погружались в среду?

— Почти год «знакомился», медленно и внимательно. Гаркуша и Дима Марковский водили меня по тусовкам. Они потом и брюзжали больше всех: «Водили-водили, а снял не то…» А мне не интересно «ТО».

— Мне просто кажется, что вы видели это все снаружи, а они — изнутри…

— Да все было нормально. Мне и кликуху дали — Режиссер. В детстве у меня, правда, другая была: Забор. Но я не стал ее всем сообщать. Рос-то я в бандитском городе, когда драки стенка на стенку. Вот где хард-рок! Шрам над губой — это я в детстве, в бою на палашах получил. Наши воззрения на музыку в ту пору зиждились не на доморощенном, любимом рок-н-ролле, абсолютно вышедшим с Запада. Это теперь все свою музыку писать стали. А раньше только стихи были. Да и поэтов-то настоящих среди рокеров немного.

— В общем, видали вы жизнь и покруче, а потому, попав в рок-тусовку, шока не ощутили?

— Шок я люблю испытывать. Но повторю: «Взломщик» — не история рок-группы. А судьба папы и двух братьев. И если бы наш прокат рекламировал картину как семейную драму, они бы собрали больше денег. Знаете, сколько копий «Взломщика» выпустили? 1700. И планировалась премьера в 22 городах. Она в итоге состоялась 22 октября 1987 года, но ажиотажа вокруг не возникло. Массы фильм не поняли — что им рокеры?! Это далеко не весь мир. Прокат заработал всего 25 миллионов. А вот «Пираты ХХ века» — около100. И все равно, это был большой успех. Особенно для человека, который пришел в кино случайно, из аспирантуры «закрытого» НИИ, имеющего отношение к космосу. А в свое время я поступал на режиссерский оперный. И долго выбирал — петь или не петь?.

— Вы помните вашу первую поездку за границу со «Взломщиком»?

— В 1987 году, летел я с Абдрашитовым в Венецию. И были 150 «командирских» граммов коньяка в аэропорту «Шереметьево». Поскольку я в первый раз пересекал границу и сильно волновался. Выходим — стоят люди с плакатом: «Кинчев, Огородников». Я кидаюсь к ним, здороваюсь. «А где синьор Кинчев?». «Си, си, Кинчев!» — говорит Абдрашитов и улыбается. Оказалось, его отправили вместо Кости. А в Венецию дали телеграмму, что Кинчев заболел. Кстати, когда Кинчева не выпускали за границу, я сам ходил в спецотдел. И мне молодые ребята разъяснили: «Валер, ну посмотри в чем он ходит? Он же наркоман и алкоголик…» Поэтому «старики» его и откинули. Кинчев пришел в «Госкино» в своих драных джинсах, весь накрашенный. Несмотря на то, что итальянцы купили билеты на наши фамилии, он не поехал. А до этого было много перипетий и фестиваль «Молодое кино Ленинграда» с безобразной выходкой Сергея Шолохова. Он пытался возбудить толпу, столкнуть оппонентов лбами и создать скандал. Хотелось набить ему морду.

—Так набили бы!

— Это было бы слишком просто…

— А почему фильм полгода пролежал на полке?

— Его посмотрел на даче один из партийных чиновников И после этого на «Ленфильм» пришла телеграмма: «Смыть!» Знаете, что такое смыть негатив? Это фактически ликвидировать картину. Дай бог, какая-нибудь копия останется, с которой можно печатать! «КАК это их нельзя изменить, а можно только уничтожить?!» — возмущался чиновник одной из ключевых фраз Кинчева. В общем, по студии я полгода ходил «полковником». А на дворе стояло лето 1987 года.

— Как вам, некурящему и непьющему человеку, все-таки удалось стать среди рокеров «своим»?

— Ну, с собой-то я приносил. Я ведь не совсем не пьющий. Пригублял. Не до посинения. Да и они редко до такого состояния надирались. Были, конечно, «клиенты». Даже в картине выпившими играли. Как-то мне надо было снимать крупные планы, а у них — отходняк. В «Крупу» пришли синие. «Ну ладно, —

говорю, — давайте по пиву!».

— А мальчика, Олега Елыкомова на главную роль долго искали?

— Задача стояла нереальная. Ну кто совершит такой поступок? Украсть и сдаться в ментуру, для того, чтобы брата спасти… Где бы я ни был: в милиции, в комитетах по несовершеннолетним, в психиатрических детских клиниках, все говорили: это неудачный характер, не жизненный. В итоге, я понял, что буду снимать сказку. В поисках героя попал к одному психотерапевту. В тот день он работал со мной, одновременно по телефону выводя пациентку из стресса. И как-то незаметно меня «нагрузил». Это был психически страшный вечер. Я сел в троллейбус и «поплыл». Как только доктор исчез за поворотом, понял: еду не в ту сторону. А повернуть обратно и добраться до дома не было сил. Тогда я вышел на первой остановке и оказался у Димы Марковского (музыкант из «АукцЫона»). Тот даже не узнал меня в потьмах: «Вы к кому?». «Дима, я Валера!», — отвечаю. «Валера?! А что с тобой? Ты белый как полотно». «У тебя водка есть?!» Он налил мне стакан, я выпил, не запьянел, но отошел. В эту минуту и начался «Взломщик».

— То есть Дима познакомил вас со всеми?

— Первым, как я уже сказал, был Гаркуша. Меня привели на репетицию «АукцЫона». «Слюнь», — сказал Олег и протянул руку. Я пересмотрел всех, и часто бывал на рок-фестивалях, проходивших под эгидой горкома комсомола… Андрей Житинский (автор культовой книги «Путешествие рок-дилетанта», — авт.) жутко ревновал. Особенно, когда я подошел к Косте. Объявляют группу «Алиса», на сцену выкатывает паренек в коротких штанишках — «доктор Кинчев». Мне показалось, актерски одаренный. На самом деле вышло, конечно, по-другому. Просто у него была неуемная энергия, и за счет этого Кинчев вырывался вперед. Каждая песня — мини-спектакль. Актер он, сами понимаете… В картине пришлось попотеть.

— А почему не сменили его на более профессионального актера?

— Коней на переправе я не меняю. Он мне симпатичен как человек. А все почему-то думали, что мы любовники (ха-ха!). Это был кошмар, за границей задолбали вопросами. Панк ли я, наркоман, гомосексуалист? Они не верили, что человек, не прошедший все это, мог снять такую картину. Представляете, 1000 человек на первой моей пресс-конференции в Венеции, и одни и те же вопросы!

— С того момента, как вы выпили стакан водки на кухне у Марковского, и до того, когда «Взломщик» смонтировали, ваши представления о рокерах поменялось?

— Я не вошел вовнутрь, скажу честно. Потому что мне было достаточно много лет по сравнению с ними. Да и пары ночей, проведенных с молодыми людьми и девчонками, где ВСЕ свободно, хватило. Надо ж и работать было в конце концов! И спать… одному.

— И тем не менее, взломщик стал культовым фильмом. Как думаете, почему?

— Об этом много задумывался... Наверное, он вошел в обойму фильмов «детей Горби» — вместе с «Покаянием», «Легко ли быть молодым?», «Иваном Лапшиным» и другими. Нас просто нацепили на знамя перестройки. Чтоб показать, что в России тоже есть демократия.

— Н-да, а вот другой ваш шедевр «Бумажные глаза Пришвина» так и не поняли…

— «Бумажные глаза Пришвина» закопали, обвинив в антисемитизме. А еще я яко бы очень неэтично поступил с Мастером-Эйзенштейном: в монологе-скетче в дуэте с незабвенным Геннадием Нечаевым… Знаете кто такой Нечаев? Без него не было бы Бен Ладена!

— ???

— Нечаев — террорист номер один. А Эйзенштейн его цитирует. На самом же деле в картине был легкий эротический танец, короткая сцена. Кстати, после того, как мы Сталина потаскали над городом, Невзоров репортаж о съемках должен был в «600 секунд» выпустить. Взял со мной интервью, я выдал речь о свободе человека. Так вот — ничего не вышло. А когда мы позвонили в Москву, попросив материалы на память, нам сказали: «Ой, они стерлись…» Мне кажется, что зритель пока не дожил до открытия этой картины.

— Уже есть проект памятника «Ассе». Может, и «Взломщик» увековечить?

— Памятник «Взломщику» уже есть — сама картина. Ее сейчас берут и раздергивают на куски, как хронику. Я собираюсь делать «Взломщик-2». Есть все негативы, трехчасовая кассета с концертами, кинопробы. Кстати, наши рокеры там поют песни, которые нигде не обнародовали. Видимо, в итоге получится DVD, куда войдет сам фильм и документальные материалы. Недавно я сделал интервью с «мальчиком» — Олегом Елыкомовым. Он прошел тюрьму, полысел, очень изменился. В свое время, кстати, Кира Муратова утвердила его на главную роль. Но он уехал к маме, которая вышла замуж. На Урал, знакомиться со сводными братьями и сестрами. В детстве она его бросила. И в первом своем интервью он сказал: «Я маму ненавижу, и когда она придет ко мне, я ее прогоню». Когда мы сняли фильм, он изменил свое мнение. Это наша победа. Фильм был для маленького изгоя испытанием. Папа Олега сидел за убийство, он про него много рассказывал. «Папа вступился за женщину и случайно убил обидчика. Я его очень люблю». Когда мы услышали это, сами чуть не заплакали.

— «Взломщик» — программное произведение. У вас есть новая творческая мечта?

— Я уже вошел в воду и плыву по реке под названием «Наивная светлая мечта». Кино — это профессия нести людям добро. А не возбуждать их и не провоцировать.

— А остров на горизонте реки Мечта маячит?

— «Остров» — это название одной из моих будущих картин по мотивам оперы Масконьи «Сельская честь». Она про рыбаков. Я собираюсь снять игровой фильм и взять в качестве главных героев реальных людей.

Наталья Черных,

Фото Михаила Спицына

и из архива героя.

Из досье «МК» в Питере:

Валерий Огородников родился 1 ноября 1951 года в Нижнем Тагиле. В 1974 году он окончил Уральский политехнический институт (химико-технологический факультет) в Свердловске, а в 1984 году — Всесоюзный государственный институт кинематографии (мастерская Игоря Таланкина).

Творческий путь начал в 1982 году, поставив короткометражную ленту "Голоса в воздухе". Известность ему принес первый полнометражный фильм "Взломщик", вышедший на экраны страны в 1987 году. Главную роль в картине сыграл Константин Кинчев. Фильм был отмечен несколькими кинематографическими премиями, в том числе призом ФИПРЕССИ на кинофестивале в Венеции в 1987 году.

Режиссер поставил по своим сценариям фильмы "Бумажные глаза Пришвина" (1989) и "Опыт бреда любовного очарования" (1991). В 1999 году снял фильм "Барак", привлекший всеобщее внимание. Главные роли в этой картине, получившей "Серебряного леопарда" на кинофестивале в Локарно, исполнили Юлия Свежакова, Евгений Сидихин, Леонид Ярмольник. Сейчас в производстве фильм «Красное небо. Черный снег» по мотивам рассказа Василия Коньякова «Не прячьте скрипки в футляры».